Викинги - Страница 30

6. Вагн не будет прятаться от врагов

Корабль стоял на якоре возле скалистого мыса. Мореходы развели костры и приготовили ужин, а потом улеглись спать, натянув над скамьями полог из раскрашенной кожи.

Хельги знал, что завтрашний день не покажется ему лёгким, что надо выспаться, пока можно, пока не начался этот переход к Свальбарду, длящийся несколько суток… однако сон не шёл всё равно.

Мать рассказывала, как она увидела отца после того последнего боя. Отца принесли к кораблю на огромном гардском щите. Воины опустили щит наземь так осторожно, словно боялись кого-нибудь разбудить, и мать увидела, что лицо отца осталось почти спокойным, только у ноздрей и на груди запеклась чёрная кровь, да открытые глаза были такими, что лучше в них не заглядывать. И вот тогда она поняла, что чужой воин, которого она боялась девять дней и ночей, никогда больше не обнимет её, не проведёт ладонью по волосам… и жизнь, остававшаяся ещё впереди, эта долгая жизнь без него стала вдруг жизнью без радости и без счастья…

Хельги перевернулся на другой бок и вздохнул. Ему казалось порой, будто он всё видел собственными глазами. Объятый пламенем погребальный корабль, медленно уходящий под парусом по великой реке, и мать, горько плачущую на берегу оттого, что её не положили рядом с отцом…

А потом она родила на свет сына и стала отказывать всем, кто желал взять её в жены и породниться с халейгами. А сватались к ней все достойные и славные люди и, уж верно, не плохо жилось бы ей хозяйкой в каком-нибудь богатом дворе…

Было дело прошлой зимой на празднике Йоль, когда съели жертвенного кабана и плясали вокруг костров во дворе. Хельги думал тогда, что это был последний для него Йоль в Линсетре, и веселился от души… когда сзади вдруг послышался сердитый шёпот матери и мужской голос, произносивший:

— Много женихов ушло отсюда ни с чем, но от меня-то ты не отделаешься так просто.

Хельги обернулся, оставив Вальбьёрг, с которой плясал. Там действительно стояла мать и с ней один из гостей, красивый и совсем не старый мужчина. Хельги знал, что ещё перед пиром он долго беседовал с матерью наедине, но не слышал о чем. Теперь его пошатывало от выпитого пива, и мать, не желая поднимать шум, тщетно пыталась выдернуть у него руку.

Хельги как на крыльях перелетел через костёр… Подоспевшие парни подняли неудачливого жениха и повели прочь, пока не разгорелась настоящая ссора. А мать подошла к Хельги и прижалась к нему, жалобно заглядывая в глаза, и ему показалось, что она впервые признала в нём своего защитника и надёжу, хотя Хельги давно уже стал выше её ростом и гораздо сильней… Она впервые не выбранила его за то, что он ввязался в драку, где вполне могли покалечить. Вот ты и вырос, сынок. Теперь уже не я присматриваю за тобой и оберегаю, а наоборот. Зачем же ты так скоро вырос, сынок, зачем я не могу всю жизнь присматривать за тобой и оберегать!..

Он пойдёт с викингами на Свальбард. Он станет суровым героем, привычным к сражениям и к веслу и очень похожим на отца. Он думал об этом так, словно им предстояло вернуться через много-много зим, а не нынешним же летом… Все так, но ему отчаянно хотелось домой, в тихий Линсетр, и чтобы мать погладила по вихрам и назвала Мстиславушкой…

А то ещё посидела с ним, как всегда, когда он был маленьким и болел…

Небось, плакала теперь в жестоком отчаянии, потому что морские сторожа разглядели его прыжок с Железной Скалы и то, как Оттар втащил его на корабль. Не иначе, разыскала где-нибудь след и упросила Эйрика начертать крепкие руны, привлекающие удачу. Да порезала палец и окрасила их, чтобы вернее помочь сыну в пути… Матери таковы: всю кровь по капле отдадут ради детей. Даже ради самых бездельных, от которых не дождешься толку ни нынче, ни потом.

Я вернусь, молча пообещал Хельги и пожелал, чтобы мать услышала его слова. Это бывает, люди слышат друг друга за много дней пути…

С тем он и уснул.

— Ты вот что, парень, — сказал ему Ракни конунг две ночи спустя. — Пореже бы ты называл себя Хельги, такие имена не для беглых рабов. И чтоб я больше не видел тебя возле форштевня. Ты ничем ещё не заслужил права стоять там и смотреть!..

Хельги больно хлестнули эти слова, но он промолчал: с вождями не спорят. А ведь он родился на корабле. На боевом корабле, где-то в датских проливах возле острова Хлесей, когда братья отца возвращались домой из Гардарики. Стояла штормовая ночь, и брызги из-под форштевня окропили его, новорожденного, заменив чашу с водой, которую должен был взять в руки отец… Людям показалось, что неспроста это и из мальчишки, пожалуй, получится мореход…

Ракни и его викинги привыкли узнавать волка по волчьим ушам. Им ещё придется поверить, что внук Виглафа Ворона вырос не за жерновами и не в хлеву!

Попутный ветер совсем некстати затих, и пришлось взяться за вёсла. Хельги сидел на палубе, глядя на мерно работавшего Оттара, и не без трепета ждал, когда наступит его черёд. Он, конечно, знал, где у весла лопасть, а где рукоять. Он грёб на корабле дяди, когда тот приезжал в Раумсдаль. Но что значили эти выходы на полдня по сравнению с той долгой мужской работой, которая теперь его ожидала! Оттар грёб легко; сядешь после такого, и все сразу заметят, что корабль движется медленнее. А у Хельги ко всему прочему нещадно разболелось плечо, проткнутое стрелой. После насмешек Ракни он не стал его перевязывать, вот и приключился нарыв, поселилась противная дергающая боль… как грести?

— Держи весло, — совсем неожиданно сказал Оттар. Хельги подлез под его руки и сел рядом, чтобы перенять весло, не помешав соседям. Он не попросит об отдыхе, пока Оттар сам не прогонит его со скамьи. Чего бы это ни стоило…