Викинги - Страница 44

То, что это стоял день, а не ночь, можно было понять только по положению солнца. Корабль шёл на север, а справа, ближе к корме, ползущие облака истончались, распадаясь на слои, и оттуда проникал бледный негреющий свет. Круглые сутки эта промоина будет медленно двигаться по горизонту, и всё время будет казаться, что уже вечер и над морем тлеет закат…

А на волнах, вблизи и поодаль, сзади и спереди, сколько хватало глаз, лениво качался лёд.

Были здесь маленькие, изъеденные водой льдинки, с шуршанием разламывавшиеся под форштевнем. Были белые плиты размером в полпалубы, ещё хранившие следы птичьих лапок и лунки, прогрызенные тюленями. Ракни внимательно и искусно уводил от них корабль. Оттар и Карк молча сидели на носу с длинными шестами в руках. Время от времени они разом вставали, и облитые железом острия упирались в бок какой-нибудь льдине, подкравшейся особенно близко.

Хельги невольно засмотрелся на куски красивого голубого льда, резко выделявшиеся среди всех. Ветер и вода потрудились на славу: Хельги замечал то спящего зверя, то птицу, то человека в длинном плаще… Иные глыбы перепоясывали тёмные полосы грязи, виднелись вмерзшие камни. Это был лёд с ледников, лёд, родившийся на земле. Первая и грозная весть, которую посылал им Свальбард.

— Плохо! — сказал Ракни. — Возьмем западнее, а то как бы не раздавило корабль!

Он был прав. К северо-востоку льдины смыкались в сплошное тяжко колыхавшееся поле, и над ним в сером тумане дрожал и серебрился мертвенный отсвет. Хельги узнал потом, как назывался этот удивительный свет: ледяная радуга. Вот только вряд ли она служила мостом Богам и добрым знаком всем людям, как та, что бывает после дождя. Очень скоро оттуда, из мглы, выдвинулось угловатое чудовище, при виде которого Ракни зло выругался и ещё сильнее переложил руль, а ирландец Луг покачал головой и перекрестился. В шершавой стали моря лежал осколок ледника, выломанный напряжением нечеловеческих сил. Он был в несколько раз длинней корабля, а чистый, словно мечом срезанный бок показался завороженному и испуганному Хельги высотой едва ли не в половину Железной Скалы…

Битва исполинов ещё длилась на севере, и это был лишь малый её отголосок.

И вновь почудился зловещий медленный грохот, и чёрной жутью повеяло от молочно-голубого обрыва… Хельги яростно замотал головой, гоня наваждение прочь.

Корабль далеко обходил смертоносного гостя, и айсберг величественно поворачивался перед мореходами, прежде чем вновь пропасть в холодном тумане…

Ракни всё же безошибочно угадал, в какую сторону следовало спасаться. Чем дальше на запад, тем меньше делалось льда. А потом остались лишь маленькие обломки, от которых можно было и не уворачиваться.

Только по-прежнему неутомимо носились над волнами молчаливые серые буревестники, высматривавшие неосторожную рыбу; да тюлени, никогда не видевшие человека, показывали из воды то любопытные усатые мордочки, то гладкие спины…

16. Холодные берега

Знать, по вкусу пришлась Эгиру оленина, пожертвованная перед отплытием. Северный океан всё так же ровно дышал под тяжёлыми тучами, ползшими вровень с мачтой корабля. Вечный вечер длился без конца и начала, и где теперь стояло низкое солнце, никто не мог с уверенностью сказать…

Опытный Ракни лучше многих знал истинный, беспощадный нрав здешнего моря. Он поделил людей на две части и приказал, чтобы одни непременно бодрствовали, пока другие спят. Он сам возглавил половину, остальных поручил Оттару; но никто не видел, чтобы вождь подолгу лежал в меховом мешке под скамьёй.

Вдобавок ко всему шторм, дружески подставлявший плечо, ушёл своим путем на восток, и ветер снова стал северным. Приходилось растягивать парус вдоль корабля и часто поворачивать, хитростью побеждая его угрюмую мощь. Путь, конечно, затягивался, да и людям прибыло работы, и Ракни совсем потерял сон.

— На Свальбарде отосплюсь, — буркнул он сердито, когда Оттар однажды посоветовал ему отдохнуть.

Хельги уже думал, что не сумеет застать Оттара одного у правила. Но берег не спешил показываться из тумана, и Хельги всё-таки подстерег, когда Ракни улегся и закутался с головой, и бесшумно прокрался мимо конунга на корму.

Оттар, нахохлившись, сидел на высоком сиденье рулевого, откуда так удобно оглядывать море. На руках у него были тёплые оленьи рукавицы — финский подарок.

— Совсем извёлся Ракни сэконунг, — сказал Хельги негромко.

— Хороший вождь, вот и беспокоится, — отозвался Оттар. — Я не знаю второго такого. Ну, может, ещё мой тёзка с острова Сенья… да Вагн Мореход.

— А ты сам? — спросил Хельги удивленно. Оттар отмахнулся:

— Ну, я… У меня на самом деле давно есть свой корабль и люди, для которых я хёвдинг. Однако я напросился с ним сюда простым гребцом, чтобы он ещё немножко меня поучил. Ты же слышал, как он меня допрашивал. Как мальчишку, первый раз попавшего в море… вроде тебя.

— Я не первый раз в море, — сказал Хельги совсем тихо, с бьющимся сердцем. — Допроси и меня, если хочешь.

Он уже готовился рассказывать про волны и облака, про приметные звёзды, позволяющие выйти к Хьялтланду или на Фэрейские острова… но Оттар молча глянул на него и вдруг слез со своего места, приказав коротко:

— Держи руль.

Лишь много времени спустя Хельги понял, что Оттар намеренно застиг его врасплох; тут уж не притворишься, тут уж само тело либо отзовётся привычным движением, либо не отзовётся. Так выбирают щенка: вытряхивают весь помёт в воду и смотрят, кто барахтается упрямей.

Что ж, Хельги умел перенимать руль при встречном ветре. Он пошире расставил ноги, приноравливаясь к ритму качки, отзывавшемуся размеренным трепетом правила… И пропал куда-то накинувшийся было страх, оставив лишь ощущение радостного и любимого дела. Того единственного дела, ради которого стоило появиться на свет. Если бы сейчас Хельги спросили, что он хотел бы делать всю жизнь: сражаться, как отец, добывая бранную славу, или водить по морю корабли? — сын воина сгорел бы со стыда, но ответил без колебания: водить корабли…